Что во стольном было городе во Киеве,
Что у ласкова у князя у Владимира,
Пированьице было — почестен пир:
Пированьице для князей-бояр,
Для тех русских сильных богатырей,
Для тех ли купцов — людей торговых!
Еще день идет да ко вечеру,
Красно солнышко катится ко западу;
А ко западу катится, ко закату;
На пиру все напивалися,
На честнóм все наедалися,
На пиру все да пьяны-веселы,
Еще все на честном прирасхвастались:
Сильный хвастает своей силою,
Богатый хвастает золотой казной,
Глупый хвастает молодой женой,
А и умный-разумный — старой матушкой…
Тут Владимир-князь по гриднюшке погуливает,
Он сапог о сапог поколачивает,
Серебряными скобками побрякивает,
А и белыми руками приразмахивает,
И злачеными перстнями принащелкивает,
Сам речи он выговаривает:
«Уж вы ой еси, князья мои, бояре,
Уж вы русские сильные богатыри,
Еще те ли купцы — люди торговые!
У нас все ныне по городу поженены,
Я один, молодец, холост хожу,
Холост хожу да неженат слыву!
Вы не знаете ли где мне обрýчницы,
Обручницы мне — красной дéвицы:
А которая бы девица красотой красна,
Красотой бы красна и ростом высока,
Да лицо-то у нее бы — как белый снег,
Щеки у нее — будто алый цвет,
Очи ясны у нее — как у сокола,
Брови чёрны у нее — как два соболя,
А ресницы у нее — как два чистых бобра,
Походочка бы у нее была павиная,
Тиха-смирна бы речь лебединая».
Тут больший прячется за среднего,
Тут средний хоронится за меньшего,
От меньшего — сидят — долго ответу нет!
Из-за того стола было окольного 1 —
Вставал тут удалый добрый молодец,
По имени Добрынюшка сын Никитич млад,
Он поближе ко Владимиру подвигается,
Он пониже Владимиру поклоняется:
«Уж ты батюшка, Владимир, князь стольнокиевский,
Ты позволь мне слово молвити».
Говорит тут Владимир таково слово:
«Уж ты ой еси, Добрынюшка, сын Никитич млад!
Говори-ка, Добрынюшка, что тебе хочется».
Говорил тут Добрынюшка таково слово:
«Уж ты ой еси, Владимир, князь стольнокиевский!
У тебя есть двенадцать темных погребов,
У тебя там сидит да потюремщичек —
По имени Дунаюшка, сын Иванович;
Он ведь много бывал во других землях,
Он много служил другим князьям,
Князьям он служил, всё князевичам,
Королям он служил и королевичам;
Он не знает ли где тебе обручницы,
Обручницы не знает ли, красной девицы:
А которая бы девица красотой красна,
Красотой бы красна и ростом высока,
Да лицо-то у нее — ровно белый снег,
Щеки у нее — будто алый цвет,
Очи ясны у нее — как у ясна сокола,
Брови черные — как два соболя,
А ресницы у нее — два чистых бобра,
Походочка бы у нее была павиная,
Тиха-смирна бы речь лебединая?»
Владимиру те речи прилюбилися,
Закричал он своим громким голосом:
«Уж вы ой еси, слуги мои верные!
Берите-ка ключи вы железные,
Отмыкайте-ка глубоки темны погребы,
Берите Дунаюшку за белы руки,
Ведите вы Дуная на почестен пир».
На то его слуги не ослушались:
Они брали ключи все железные,
Отмыкали глубоки темны погребы,
Они брали Дунаюшку за белы руки,
Вели они Дуная на почестен пир;
Идет Дунаюшка в нову горницу,
Он и крест кладет по-писаному,
Он поклон ведет по-ученому,
Он кланяется князю Володимиру,
Кланяется крестовому брателку назвáному
Молоду Добрыне, сыну Никитичу,
Кланяется старому Илье Муромцу,
Еще кланяется веселым гостям;
Говорил тут Владимир-князь таково слово:
«Уж вы ой еси, слуги мои верные!
Вы налейте-ка чару зелена вина,
Не малу, не велику — в полтора ведра,
Подайте-ка Дунаю, сыну Ивановичу».
На то его слуги не ослушались:
Наливали чару зелена вина,
Подавали Дунаю, сыну Ивановичу;
Принимал Дунай чару единой рукой,
Выпивал эту чару одним духом,
Говорил тут Владимир-князь таково слово:
«Уж ты ой еси, Дунаюшка, сын Иванович!
Ты много бывал во других землях,
Ты много служил другим князьям,
Князьям ты служил и князевичам,
Королям ты служил и королевичам:
Ты не знаешь ли где мне обручницы,
Обручницы не знаешь ли — красной девицы:
А которая бы девица красотой красна,
Красотой бы красна и ростом высока,
А лицо-то у нее бы — как белый снег,
У нее-то щеки — будто алый цвет,
Очи ясны у нее — как у ясна сокола,
Брови черные — как два соболя,
А ресницы у нее — два чистых бобра,
Походочка бы у нее была павиная,
Тиха-смирна бы речь лебединая?»
Говорил тут Дунаюшка таково слово:
«Уж ты ой еси, Владимир, князь стольнокиевский!
Я сидел во тюрьме как двенадцать лет:
Уж я где ни бывал — ныне всё забыл».
Наливал Владимир чару зелена вина,
Он не малу, не велику — в полтора ведра,
Подавал он Дунаю, сыну Ивановичу,
Принимал Дунай чару единой рукой,
Выпивал эту чару одним духом;
Говорил тут Владимир-князь таково слово:
«Уж ты ой еси, Дунаюшка, сын Иванович!
Не знаешь ли ты мне где обручницы?»
Говорил тут Дунаюшка таково слово:
«Во том царстве, в Ляхóвинском,
Во том же во городе во Ляхове,
У того у короля у ляховинского,
У него ведь было да две дочери:
Уж как первая дочь — Настасия,
Она, Владимир-князь, не тебе ровня,
Не тебе ровня, Владимир-князь, не тебе жена,
Она — поляница преудалая;
Уж как вторая дочь — Апраксия,
Еще та Апраксия-королевична,
Она, Владимир, и тебе чета,
Тебе чета, князь, да тебе ровня,
А тебе ровня, князь, пусть тебе жена!
Красотой она красна и ростом высока,
Лицо-то у нее — как бы белый снег,
У нее-то щеки — будто алый цвет,
Очи ясны у нее — как у ясна сокола,
Брови черные у нее — как два соболя,
А ресницы у нее — два чистых бобра,
Походочка у нее — павиная,
Тиха-смирна речь лебединая».
Владимиру те речи прилюбилися,
По ретивому сердцу раскатилися:
«Уж ты ой еси, Дунаюшка, сын Иванович!
Ты бери-ка у меня силу-рать великую,
Сколько надобно бери ты золотой казны,
Поезжай ты в царство в Ляховинское
За той Апраксией-королевичной!
Добром король отдаст — ты добром бери,
А добром не даст — бери силою».
Говорил тут Дунаюшка таково слово:
«Уж ты ой еси, Владимир, князь стольнокиевский!
Мне не надо твоей рати-силы великой,
Мне не надо твоей золотой казны —
Уж ты дай мне брателка крестового,
Дай крестового брателка, названого,
Дай мне молода Добрыню, сына Никитича!
Поедем мы с ним в царство в Ляховинское
За той Апраксией-королевичной;
Добром король отдаст — мы добром возьмем,
А добром не даст — возьмем силою…»
Тут стали молодцы снаряжатися:
Надевали на себя платье цвéтное,
Надевали всю сбрую богатырскую —
Седлали-уздали добрых коней;
Садились молодцы на добрых коней,
Поехали в царство в Ляховинское:
Тут не видели поездки богатырской,
Только видели: в чистом поле пыль столбом стоит!
Не кривым путем они ехали —
Они ехали дорожкой прямоезжею,
Прямоезжею дорожкой, прямохожею,
Приезжали в царство в Ляховинское:
Они ехали в город не воротами —
Они скакали через стены городовые,
Через те они башни наугóльные!
Приезжали к королю, к широкý двору,
Поскакали молодцы со добрых коней,
Оставляли коней непривязанных,
Непривязанных, неприказанных;
Пошел Дунаюшка на красно крыльцо,
Пошел он, Добрынюшке наказывал:
«Уж ты ой еси, Добрынюшка, сын Никитич млад!
Еще что мне у короля в гридне не понравится,
Закричу я своим громким голосом,
Уж я стукну дверьми в ободвéрины:
Ты пойди тогда по городу по Ляхову,
Пойди бей татар всех до единого!»
Пошел Дунаюшка в гридню светлую,
Становился на место на гостиное 2,
Выходил тут король ляховинский:
«Уж ты здравствуй, Дунаюшка, сын Иванович!»
Говорил тут Дунай таково слово:
«Уж ты здравствуй, король ляховинский!»
Говорил тут король таково слово:
«Уж ты ой еси, Дунаюшка, сын Иванович!
Ты ли жить пришел, аль служить ко мне?
У меня тебе работа не тяжелая —
А играть тебе в гусли звончаты,
Утешать Апраксию-королевичну».
Говорил тут Дунаюшка, сын Иванович:
«Уж ты ой еси, король ляховинский,
Я не жить пришел и не служить тебе,
Я пришел, король, к тебе посвататься —
Ко той ли ко Апраксии-королевичне
За нашего за князя за Владимира!»
Король вскричал — да как зверь взревел:
«Не отдам я за плута, за мошенника,
Не отдам я за вора, за разбойника —
За вашего за князя за Владимира!»
Говорил ему Дунаюшка во вторый раз:
«Уж ты ой еси, король да ляховинский!
Я пришел, король, к тебе посвататься:
Добром ты нам отдашь — мы добром возьмем,
А добром не отдашь — возьмем силою!»
Заревел тут король по-звериному:
«Не отдам я за плута, за мошенника,
Не отдам я за вора, за разбойника —
За вашего за князя за Владимира!»
Еще тут Дунаю за беду стало,
За великую досаду показалося,
Говорил ему Дунаюшка в третий раз:
«Я пришел ведь, король, к тебе посвататься
За нашего за князя за Владимира
Ко той ли ко Апраксии-королевичне!
Добром ты нам отдашь — мы добром возьмем,
А добром не отдашь — возьмем силою!»
Король вскричал тут — как зверь взревел:
«Не отдам я за вора, за разбойника,
Не отдам я за плута, за мошенника —
За вашего за князя за Владимира!»
Тут Дунаюшке за беду пришло —
Его ясные очи помутилися,
Богатырское сердце разъярилося,
Могучие плечи расходилися,
Затопал он во полы кирпичные —
Посыпались печки все муравлены!
Пошел тут Дунай из светлой гридницы,
Он стукнул дверьми в ободверины;
Выходил Дунаюшка на новы сени,
Он пошел к Апраксии-королевичне,
Он на сенях-то прибил двенадцать сторожей!
Заходил он к Апраксии в светлу гридницу —
Сидит, ткет Апраксеюшка в золоты кросна:
По кобылочкам 3 у нее сидят сизы голуби,
По набилочкам 3 у нее да ясны соколы,
По подножечкам 3 у нее — черны куночки;
У нее сизы голуби распорхалися,
У нее ясны соколы разлеталися,
У нее черны куночки расскакалися!
Говорил тут Дунаюшка таково слово:
«Уж ты ой еси, Апраксия-королевична!
Снаряжайся ты, Апраксеюшка, по-дорожному!»
Говорила Апраксия таково слово:
«Уж ты ой еси, Дунаюшка, сын Иванович!
У меня нет ныне крылышка правого,
Нету правого крылышка прави́льного 4 —
Нет у меня ныне родной сестры,
Еще той Настасьи-королевичны,
А была бы — она б с вами приуправилась!»
Тут Дунаюшке за беду пришло,
За великую досаду показалося:
«Уж ты ой еси, Апраксия-королевична!
А была бы мне вольна волюшка,
Я за эти твои речи прегрубые
Сказнил-срубил бы тебе буйну голову!»
Стала Апраксеюшка снаряжатися,
Поскорее того одеватися,
Брал ее Дунаюшка за белы руки,
Повел ее Дунаюшка из светлой гридницы;
Выходят они да на новы сени —
По сеням текут ручьи кровавые;
Говорит тут Апраксия таково слово:
«Уж ты ой еси, Дунаюшка, сын Иванович!
Во других землях, у других князей,
Из-за хлеба отдают, из-за соли ли,
А меня родитель-батюшка
Со великого отдает с кроволитьица!»
Пошли они тут со красна крыльца.
А во ту пору и во то время
Что Добрынюшка, сын Никитич млад,
Он и ходит по городу по Ляхову,
Он и бьет татар всех до единого;
Услыхал король ляховинский,
Выходил король на красно крыльцо,
Говорил король таково слово:
«Уж ты ой еси, Дунаюшка, сын Иванович!
Просим милости ко мне хлеба-соли кушати,
Гусей, белых лебедей пору́шати».
Крайнее перо в крыле птицы
Говорил тут Дунаюшка, сын Иванович:
«Уж ты ой еси, король ляховинский!
На приездинах ты гостя не употчевал,
На отъездинах гостя не учествовати!»
Сажал Дунай Апраксеюшку на добра коня,
Поехали они да в стольный Киев-град!
Оставьте первый комментарий